Вот с чего он лезет в бочку, как психопатка?! Или… вместе с телом получил и какие-то особые гормоны? Ну, так задавить их ко всем свиньям, и немедленно.
Немедленно не получилось.
Тарос шагнул к скамейке, взял юбку и направился к Тине, с явным намерением надеть ее на упрямую утопленницу насильно.
Костик с сожалением погладил пальцами теплый изгиб дерева, прижал на миг к щеке и поставил в сторону. А сам чуть склонился, пошевелил кистями, определенно без свежих синяков не обойтись, и приготовился встречать Тароса.
Помощник не упустил из виду странных приготовлений девчонки и чуть замедлил шаг, пытаясь угадать, что можно от нее ожидать. Разумеется, он очень хорошо понял вчера утром, что драться она умеет, так и доложил харифу. Но одно дело внезапно напасть на ничего не ожидающего воина, и совсем другое, если он к этому нападению готов. Пора показать этой упрямице, что в первый раз ей просто повезло.
Тарос мельком глянул на тряпку, которую выдала прижимистая моряна подопечной вместо нормальной одежды, и чуть заметно ухмыльнулся. В руках воина даже соломинка может стать оружием, говорят старые правила.
— Внимательно следи за противником перед первой атакой, — говорил Костику учитель, — его цель сбить тебя, выиграть драгоценные мгновенья, ошеломить. В такой момент даже соломинка в его руках может стать сильным оружием.
Тина осторожно сделала крадущийся шаг в сторону, еще один, еще. Пока он неторопливо приближается, нужно дать понять, в какую сторону она готовит себе пути отступления.
Васт давно перестал оскорбленно сопеть, отодвинулся с дороги квартерона, и заинтересованно следил за маневрами этой парочки, совершенно не узнавая Тароса. Какая оса его укусила?
Остальные блондины и подавно обратились в стаю котов, кровожадно следящих за наивными попытками мышки обмануть одного из них.
Это движение она предугадала, поймала ухмылку Тароса, когда он смотрел на юбку Саи, и потому только чуть пригнулась, когда противник махнул в ее сторону тряпкой. Знала хитрое правило, первый раз опытный боец не бросит ни палку, ни тряпку, проверит, куда ринется соперник.
Тарос не выпустил юбку из рук и во второй, только следил разгорающимся взглядом, как невзначай облизывала пересохшие губы эта злючка, и ждал, пока она начнет паниковать и побежит. Ну, ведь не воин же, откуда взяться терпению и стойкости? И все равно для девчонки ведет себя очень неплохо.
А к Костику внезапно пришло откуда-то знание того, что намеревается сделать в следующую секунду противник. Он почти видел, куда и как собирается шагнуть Тарос. Это было настолько странно и дико, что в первый миг парнишка не поверил собственным ощущениям. Однако почти сразу сообразил, что в его положении отказываться от невероятной и очень своевременной помощи просто глупо. И теперь расчетливо ждал, пока упрямый донжуан отважится на решительные действия.
Дождался. Посчитав, что уже достаточно поводил рыбку и пора подсекать, Тарос резко швырнул в лицо Тине потрепанную юбку и сразу прыгнул следом, разводя руки как можно шире, чтоб наверняка захватить запутавшуюся в тряпке девчонку. И очень удивился, когда под пойманной юбкой никого не оказалось. Более того, в следующий момент чья-то безжалостная нога резко подбила его под ноги, а не менее твердая рука добавила в спину весомый толчок.
— Ты мне юбку должен, ковбой, — ехидно сообщил откуда-то сверху распростертому на земле Таросу голос пришелицы, — испортил хорошую вещь.
После этого Тина еще успела сделать несколько шагов к кладовой, бережно подхватить с земли драгоценный лук и, почувствовав неладное, сказать изумленно следящему за ней Васту:
— Что-то мне нехорошо.
— Положите её сюда и отправляйтесь чистить хутамник, — откуда, а главное, когда во дворе появился хариф, не заметил никто, — все до единого. Но сначала приведите лекаря.
— Лурс, сбегай за лекарем, — хмуро скомандовал десятник лучников, точно зная, от наказания не отвертеться, — а вы быстро убирайте оружие, переодевайтесь и к стойлам.
Хариф на них больше не обращал внимания, осторожно подсовывал под голову пришелицы ее собственную помятую и запыленную юбку, трогал тонкое запястье, ища доказательство, что заботится не о трупе.
— Как она стреляет? — спросил, не оборачиваясь, словно знал, Васт и Тарос еще стоят неподалеку.
— Мы не успели проверить… — Васт замялся, — она выбрала лук Яргелли.
— И ты отобрал?
— А что, нужно было дать его первой встречной нахалке?! — взвился Васт.
— Ты считаешь меня дураком, способным прислать к вам первую встречную девчонку?! — с холодной яростью осведомился Хариф, — да за то, что вы тут натворили, я бы мог тебя в северную крепость отправить! Васт! Если бы я не считал тебя другом… Не испытывай мое терпение! Я и так слишком потакаю твоим выходкам. Почему у тебя не держится ни один ученик? Для кого ты бережешь этот лук? Я видел, КАК она его брала! Неужели ты не понял, что он задел ее сердце? Разве ты не заметил, какая она худая и слабенькая, словно голодала не меньше пары лун! И вы, вместо того, чтобы покормить девчонку, устраиваете состязания! Тарос! Ты меня разочаровал!
— Я вчера дал Сае денег на продукты, — тихо буркнул помощник, — но это не оправдание. Я виноват.
— Все уходите. Мне нужно подумать. Васт, оставь этот лук неподалеку, я собираюсь дать его Тине. Временно… там будет видно.
— Отдай совсем, — твердо заявил квартерон, — это мое желание. Ты знаешь… я имею право.
— Ладно… — испытующе глянул на него хариф, — но ты от нее отстанешь. Она тебя ненавидит… я это видел.
— Я тоже, — криво усмехнулся Тарос и, резко повернувшись, пошел к хутамнику.
— Голодный обморок, — категорично объявил седой, пухленький лекарь, пощупав запястье не пришедшей в себя девчонки и беззастенчиво помяв ее впалый животик, — налицо все признаки тяжелого истощения. Я ей дам поддерживающее снадобье, все остальное к поварам. Но сначала только бульон, жирное ей вредно.
Васт, с молчаливого позволения харифа оставшийся дожидаться заключения целителя, скрипнул зубами и ринулся прочь. Так стыдно ему не было уже очень давно, с того самого дня, как он признавался в любви Яргеллии. Вернее, когда она объяснила, почему не может ответить на его чувства.
Выдав приказ отнести Тину в дом, Пруганд немедленно отправил одного из адъютантов за Саей, а второго на кухню, организовать бульон. И размеренно зашагал следом за рослым рабом, легко, как пушинку, державшим иномирянку на вытянутых руках. У тан-габирцев вообще очень почтительное отношение к женщинам, особенно к хрупким чужестранкам, и хариф не зря именно его вызвал для этой работы. И не зря приказал идти не вдоль стены, а через весь двор. Точно зная, от хутамника отлично можно рассмотреть девчоночью фигурку с бессильно болтающимися тонкими руками. На руках верзилы тан-габирца она выглядела особенно хрупкой и трогательной.
